Мои детство и юность прошли в старой Москве в переулках между Лубянкой и Покровкой.


Разрушенный за много десятков лет до моего рождения Златоустовский монастырь всегда незримо присутствовал в моей жизни. Он был где-то рядом.


Окна нашей коммунальной квартиры выходили на единственное уцелевшее здание монастыря – двухэтажный келейный корпус. Даже будучи далекими от религии детишками мы знали, что чудный сад нашей школы был разбит когда-то при монастыре.


Про обитель вспоминали старенькие соседки по коммунальной квартире – коренные москвички. В их рассказах не было существовавших тогда Комсомольских переулков, улиц Кирова и Богдана Хмельницкого. Они говорили: Маросейка, Мясницкая, Большой и Малый Златоустинские переулки. Тогда я думала: они застряли в прошлом. Оказалось – смотрели в будущее.